Искажение[СИ, роман в двух книгах] - Юрий Леж

Пока взъерошенные и нервные программисты объясняли своим руководителям, почему невозможно перевести и теле и радиовещание на запасные частоты, уловившие суть происходящего "ликвидаторы" объявили в своих подразделениях тревогу и переход на казарменное положением всем, вплоть до начальника Службы. И хорошо, что успели, потому что через полчаса после этого в городе перестала работать телефонная связь, а биллинговая программа внутренней радиосвязи Службы вышла из строя и, похоже, навсегда.

Ближе к полудню кто-то из пропагандистского отдела под страстным нажимом городских властей сообразил: быстренько мобилизовали мающихся от безделья дикторов телевидения, прихватили кого-то и с частных радиостанций, усадили их в машины, оборудованные громкоговорителями, и проехались по центру, разъясняя жителям, что неполадки в работе радио и телевидения вызваны "хулиганскими, действиями некоторых люмпенов экстремистского толка, желающих посеять панику и страх в городе и под шумок поживиться чужим имуществом". Ни к чему хорошему это объявление не привело. Те из порядочных горожан, кто пребывал в это время на работе, сообразили, что их место как раз возле своего имущества, и дружно начали покидать рабочие места, устремляясь домой. Общественный транспорт, естественно, не мог справиться с нахлынувшей в неурочный час массой пассажиров, еще большую сумятицу на дорогах вызвали частники, старающиеся первыми вернуться домой для самостоятельной охраны собственного имущества. Многие, не выдержав томительного ожидания в пробках, выходили из автобусов, бросали свои машины и двигались к дому пешком. Ошалевшие "ликвидаторы", завидев толпы людей на улицах, целеустремленно движущиеся в примерно одном направлении, не совладали с нервами и кое-где применили шоковые гранаты и слезоточивый газ. Еще больше их взбудоражили слухи о том, что посланные в окраинные районы машины с громкоговорителями исчезли без следа.

Озабоченные хозяева закрывали, во избежание, магазины, кинотеатры, рестораны и бары, ну, разве что, кроме самых отчаянных, надеявшихся подзаработать в этой всеобщей неразберихе и путанице.

Во второй половине дня, когда, наконец-то, схлынул основной поток народа, перемещающегося с работы в свои дома, на улицах стало поспокойнее, и общая нервозность обстановки пошла на спад, ликвидаторы рискнули взять под контроль основные перекрестки в центре города, выставив на них блокпосты, и направили по центральным улицам патрульных с приказом пресекать возможные случаи мародерства и нарушения общественного порядка. На окраины руководство Службы посчитало за лучшее не лезть, мол, потом разберемся, что там происходит, когда наладится связь и уляжется первая волна растерянности. Но растерянность никак не хотела "укладываться". Вслед за телевидением, радио, телефонной связью исчезла и спецсвязь службы ликвидаторов, и даже — такого вообще не ожидал никто — старинная, но вполне работоспособная и сверхнадежная бывшая армейская связь. И если со спецсвязью Службы еще можно было хоть как-то взвалить вину на компьютерных хулиганов, взломавших пароли, но армейская связь с компьютерами никак не общалась и отключена была просто вручную с одного из давно забытых, секретных резервных пультов.

Кто-то из самых догадливых в руководстве Службы, по рангу своему допущенный к хозяйственным секретам, послал небольшую группу "ликвидаторов" на склад госрезерва, где, кроме консервов, сахара, муки и керосиновых ламп, находились и старинные полевые телефоны. Группа исчезла, как до этого исчезли машины с громкоговорителями на окраинах города. Но вот беда — склад-то находился в центре, и списать исчезновение группы на происки хулиганствующих люмпенов никак не получалось. Впрочем, об этой попытке хоть как-то обзавестись связью мгновенно забыли. На улицах города начали появляться сначала небольшие, а потом все более и более многочисленные группы горожан, сопровождаемые вооруженными людьми с красными повязками на рукавах. Сперва в эти донесения от блокпостов с окраин центра (вот какая тавтология получается) не поверили, но вскоре, при попытке задержать идущих к центру с окраины граждан, был, то ли уничтожен, то ли рассеян один блокпост, потом — другой. Уцелевшие и сумевшие пробраться обратно, в подконтрольные Службе кварталы города "ликвидаторы", как один говорили, что их атаковали вооруженные люди, хорошо обученные бою в городских условиях, имеющие между собой какую-то связь и требующие только одного: сложить оружие и не мешать свободному передвижению народа к центру.

Впрочем, особых подтверждений паническим заявлениям пострадавших от рук бунтарей "ликвидаторов" не находилось. Никаких вооруженных отрядов не накапливалось вокруг центра города, никто не рвался штурмовать телецентр, "Дом Власти", здание Управления службы "ликвидаторов". Не гремели взрывы, не бушевали пожары. Казалось, город замер, ожидая, чем же закончится какое-то робкое, нерешительное противостояние разрозненных групп подпольщиков и растерянных городских властей.

То самое утро

Утро началось, как и положено у всех нормальных людей, с мелких, пакостных неприятностей. Едва сбросив ноги с кровати на пол, Велемор наступил на пивную пробку, негромко выругался и потратил минут десять на поиски тапочек, которые — он точно помнил — перед сном оставил на привычном месте. Но, видимо, среди ночи ими воспользовалась оставшаяся переночевать баламутная подружка, и запихнула несчастную домашнюю обувь глубоко под кровать, подложив на ее место пробку.

Чертыхаясь про себя и старательно протирая глаза, Велемор отправился в уборную, где его ждала очередная пакость в виде закончившейся туалетной бумаги, а потом и в ванную, где, слава богу, ничего страшного, кроме собственного отражения в зеркале, он не обнаружил.

Старательно вычищая изо рта последствия вчерашнего, Велемор, не доверяя зеркалу, ощупал скулы, с тоской удостоверившись, что бриться перед появлением на работе придется обязательно, несмотря на подрагивающие руки и абсолютное отсутствие желания. Но — кое-как содрав со щек и подбородка отросшую щетину и ухитрившись при этом ни разу не порезаться — Велемор почувствовал себя гораздо лучше и бодрее, и даже сумел без напряжения и внутренней борьбы вскипятить воду и заварить себе крепкого, ароматного чая из старых, почти неприкосновенных запасов. Еще, на счастье, в холодильнике обнаружился недоеденный вчера лимон, а на столе — почти полная сахарного песка банка из-под растворимого кофе.

Глоток… еще глоток… горячий чай, сдобренный лимоном и сахаром — как мало надо с утра человеку для счастья… и на душе полегчало, из головы исчезла непонятная (впрочем, вполне понятная) муть, куда-то далеко и надолго ушла резь из глаз… и пальцы перестали подозрительно подрагивать… но…